КРЕСТНЫЙ ПУТЬ
(из книги "Меня разыскивает президент Путин")
Вот так я и оказался впервые в жизни самым настоящим бездомным. Теперь уже в прямом смысле – беглецом, Божьим странником и мучеником. Что называется, ни кола, ни двора.
Довёз меня тот финн до Ларнаки, помог перетащить вещи в квартиру своей соратницы, другая его соратница меня накормила. В лагере ведь мне даже поесть не дали, хотя вообще-то хавка в этот день мне ещё полагалась – сами слопали, ладно, пусть подавятся. А затем…
А затем я снова пошёл на трассу и поднял большой палец. Надо было добраться до Лимассола.
Дело в том, что, как я уже упоминал, мотаясь по острову автостопом, я перезнакомился с хреновой прорвой народу, и даже те из водителей, с кем в дальнейшем я никаких отношений не поддерживал, в дороге, успев со мной поговорить, успев меня порасспросить и таким образом узнав мою душераздирающую историю, помогали, кто чем мог: то покормят, но угостят пивом, моим любимым напитком, то подкинут сигарет, то – бывало не раз и такое, не сомневайтесь – подкинут деньжат.
В полном соответствии с уверенностью персонажа Николая Дубова: «Не все же сволочи, есть и люди».
И уж конечно, практически все они искренне, всей душой проникались моими проблемами, сочувствовали, сопереживали и пытались придумать для меня какой-то выход. Так что в советах, в том числе довольно дельных, недостатка не было никогда. Вот за пару-тройку месяцев до приснопамятного и вышеописанного первого утра моей первой бездомности один армянин, вёзший меня в тот раз из Кофиноу в Ларнаку, и порекомендовал мне несколько странный сюжет – поехать в Лимассол, подойти на улице к первому встречному, говорящему по-русски, и спросить, где найти некоего человека. О котором мне тот армянин сообщил лишь одно – его имя.
Слегка удивлённый и совершенно не поверивший в возможность найти в многотысячном городе человека лишь по имени, я, тем не менее, на следующий же день, едва продрав глаза, по утреннему холодку двинул на лимассольскую трассу.
Чудеса начались уже там. Первая машина, которая остановилась, была такси. Я, разумеется, замахал на таксиста руками, заизвинялся по-английски, зачал объяснять, что денег у меня нет… и тут он заговорил со мной на русском языке. И я, раз уж так, воспользовался моментом и спросил о человеке, которого ищу.
– Как его зовут? – спросил таксист.
Я назвал.
– Садись, подвезу.
Вот так я и сподобился побеседовать со криминальным авторитетом кипрской шайки понтийских греков, умотавших на Кипр после того, как грузины вышибли из Грузии.
Забегая вперёд, скажу, что никакого проку от этой шайки не было, а пользы был один вред – именно они втянули меня в авантюру с хаком из швейцарского банка шести миллиардов евро, последствия которой ощущаются по сей день, но об этом ниже, а в тот день я именно в Лимассоле обнаружил заброшенный дом с заброшенной мебелью и постельным бельём внутри.
Это уже когда я шёл после разговора обратно на трассу, спросил по-английски дорогу у случайного, слегка поддатого прохожего, а он в ответ опять же по-русски:
– Пойдём выпьем.
Ну… что ж. Жена и дети меня нигде не ждут, заболеть алкоголизмом мне явно не угрожает – просто потому, что, по всем признакам, я до эдакого счастья не доживу… тамам/1/, пойдём выпьем.
И в течение воспоследовавших трёх суток мы с ним и другим антиобщественным элементом, на который он меня вывел, не просыхали.
У такого рода людей ведь по жизни… покушать нет, а попить есть.
Вот они мне тот заброшенный дом, пригодный для временной ночёвки, и показали.
Дом, в который я теперь, оставив вещи в Ларнаке, устремился под проливным дождём.
Быстро и легко поймав машину, мигом домчавшись до Лимассола, я вновь зашёл в уже знакомый мне грязный старый дом. Было достаточно трудно преодолеть глубинную, нутряную, генетически заложенную дворянскую брезгливость, но… куды ж мне было деваться? И присев на чью-то брошенную койку, накрывшись чьим-то брошенным одеялом, я пригорюнился (только бабского платочка на голове, чтобы уголками слёзки подтирать не хватало, блин) и призадумался. О своей горемычной судьбе
Горевал я, впрочем, недолго – ненависть и гнев оказались сильней. Тамам, в конце концов решил я, коль так, я теперь, получается, действительно на самом настоящем мученическом пути.
Пути на Голгофу.
За мою правозащитную и журналистскую деятельность меня российские власти пытались посадить в тюрьму и с тех пор гоняются за мной по всему миру: едва не выловили в Киеве, еле ноги унёс, едва не выловили в Кишинёве, тоже едва ушёл, объявили в федеральный розыск, аннулировали оба моих паспорта, и вот – теперь уже кипрские власти за то же самое, за всего лишь то, что отказался быть рабом и не поступился принципами, обрекли меня на смерть, вышвырнули на улицу без гроша в кармане, без крова и еды! Тем самым покушаясь на так называемое убийство с эвентуальным умыслом – самое настоящее УМЫШЛЕННОЕ УБИЙСТВО, господа.
Что ж, раз Господь наставил меня на воистину истинный, мученический путь, какое я имею право по нему не пройти? До самого конца – до костра, до плахи…
Жанна д`Арк ведь смогла, а ведь ей, когда она взошла на костёр, было от силы девятнадцать. И очень-очень многие в истории человечества смогли.
И Иисус Христос – он ведь тоже смог. Он плакал в Гефсиманском саду и молил Господа, чтобы минула его чаша сия, но в конце концов он смог
Значит и я… должен смочь. Должен пройти мой крёстный путь до конца.
Как там сказано королю в «Королеве Марго»? «Станьте героем, сир, это не так уж трудно: надо только идти своей дорогой».
И коль пришёл мой смертный час, всё, что мне потребуется – мужество и молитва.
Господи, дай мне сил.
Перепечатано из независимой газеты «Обозреватель» («Русский Голос Северного Кипра»).