ВЕТЕР ИЗО ЛЬДА
***
Это было не слышно, когда было рано.
Тонко-тонко кричали валы.
Мы ссыпали с челов пыль на ветер Корана,
напрягаясь глазами из мглы.
Чёрный ржав суховей.
Пыль нам дёрнулась в лица.
Ночь так душна, когда так темно.
Мы коленями в мглу становились молиться,
словно в ветер склоняясь в окно.
Под коленями ткань задыхалась от плача.
Падал косо из неба закат.
Это было темно, когда реки,
незряче,
через скалы вздымались назад.
Это было.
Молчали прибрежные камни.
Кровь стекала с ущербной луны.
Было холодно к утру.
И хлопали ставни
в брызгах ветра из той стороны.
***
Была прохлада и пели птицы.
Молчали лампы у входа в ночь.
Мы испражнялись слезами в лица,
к нам повернувшиеся прочь.
Над мартом пеги в дыму закаты.
Взлетает пепел из чёрных рук.
Мы согреваем в объятьях латы,
вдыхая в тело их тонкий звук.
Земля качнулась при повороте.
Сквозь космос прянул метеорит.
Эй-эй, гривастый в пехотной роте,
не сыпься кровью в провалы плит.
Черны закаты.
Ударил ветер.
Пошла зигзагом из ветра пыль.
Нам всё смотрели в затылок дети,
крича глазами чужую быль.
А птицы пуржились всё тревожней.
А стены плакали кровью в мглу.
А ножны пахли всё непреложней,
непритороченные к седлу.
***
Мне так темно от опьяненья,
когда съезжают стены вбок.
Я задыхаюсь от паденья
вперёд и вверх через порог.
Огни сгущаются изломом
почти расплавленного дня.
Тот день угас протяжным стоном,
едва услышанным с огня.
Продольна улицам зарница.
Кричат нам голуби вослед.
За нами в тень уходят лица,
как в пустоту, за мрак и свет.
А воздух душен возле горла.
А воздух тяжек, где кадык.
И бесконечны окон жёрла,
рыдая, целящихся в лик.
***
Здесь никого под ветром туго-тёплым.
Здесь тишина.
Здесь нет у стенок нас.
Мы так давно не поклонялись стёклам,
всё так и ждущим отраженья глаз.
Взлетает пыль от кладбища позёмкой,
где тих автобус, мёртвый и пустой.
Мы за закатом,
как за чёрной плёнкой,
всё так глядим на Север за чертой.
Здесь так объятья холодны и жгучи.
Туманец вдоха выдохнулся вниз.
Здесь никого.
И неподвижны тучи
здесь,
за закатом,
плачущим из риз.
Прохладно.
Ветер.
Еле слышны ели.
Провал у солнца леденит кадык.
Ты так безмолвна, сумрачна на теле,
с трудом глуша тугой ладонью крик.
А ветер пуст, летящий пустырями.
Безмолвны совы, сморщенные в свет.
Здесь никого за нашими дверями,
почти что отразившими рассвет.
***
Не слышен голос из пространства.
Уже затихла к ночи ночь.
Мы запивали гегельянство
стаканом из последних мочь.
Горела Южная, где Север,
где колыхнулось небо льдом.
Ты опрокинулась на клевер,
в мрак обойдя по кругу дом.
Храпели кони.
Пахло сталью.
И был медовым привкус уст.
Они забыли нас за далью,
где у горы кончался куст.
Они смотрели из продольной,
почти завшивевшей скалы.
Ты мне слегка шепгнула: «Больно»,
чуть изогнувшись из золы.
И пахло золотом с пространства,
так… переполненного мглой.
Они нас ждут,
закончив пьянство,
за перегревшейся скалой.
***
На холод вверх,
на зов,
на холод,
холод.
Вот он обжёг мне пламенем лицо.
Здесь,
между звёзд,
почти что свод расколот,
склонив обломок в ноги, как крыльцо.
Здесь космос чёрн.
Лучи в лицо дождями.
Спрямляют взор сидящие с боков.
Я бросил взгляд под ноги на Майями
меж еле видных тонких берегов.
А небосвод осколками так режущ.
Пролёт так чёрен в космос,
в глубину.
На третий шаг на лик налипла свежесть,
как на окно, склонённое к окну.
Прохладно.
Чисто.
Рвано солнце с краю.
Над перигеем так прозрачна тень.
Я горстку льда,
как сбившуюся стаю,
у тёплых губ поймал на входе в день.
***
На нас глядели через окна лампы,
Когда был кончен путь по мостовым.
К нам прислонялись, словно льдины, вампы
на перекрёстке, уводящем в дым.
Вокруг был снег, похожий на туманы.
Он налипал на свет, как на стекло.
Я целовал на вашем сердце раны,
ладонью справа обхватив крыло.
Замёрзли свечи на седом восходе.
Скользили кошки лапами в снегу.
Мы обнимались в вымерзшей природе
всё там же, на вчерашнем берегу.
На вашей шее было пресно, льдисто.
Был так упруг ваш поцелуй мне в рот.
Ваш снег звенел похоже на монисто,
ссыпаясь крошкой вниз на небосвод.
***
Тропа звенит почти во сне
седыми клавишами льдинок.
Тропа теряется на дне
бездонно омутных пластинок.
Она ведёт меня, ведёт,
тропа,
где фонари и стены…
здесь остро кровью пахнет лёд
и тяжек гул застывшей пены.
Застывший розовым закат.
И ночь за иглами направо…
…Он не пришёл сюда,
назад,
где ледениста переправа.
Где свет
и ветер,
и январь,
и где заносит пеплом веки…
Как свеже снегом пахнет гарь
на письменах о человеке.
* * *
Наде.
Прозрачный ветер из прозрачных глаз.
Я вам бедро из мглы ласкаю взором.
Вы,
ничего не говоря про нас,
уже почти взметнулись над простором.
Вот обнял вас поток тяжёлых звёзд.
Где Ганимед?
Как одиноко в небе!
Ну, вот –
погас ваш тёплый запах роз,
когда у крыш вы поклонились Гебе.
Свинцова грива вздыбленных волос.
Молчат сады левей от вертикали.
Я рвался верх –
на этот запах роз,
где вы,
молча,
кричали и кричали.
Неровно пламя солнца
там,
где край
кольца Сатурна чуть сметился мимо.
Вы,
словно в омут,
в этот чёрный рай
склонились вниз из холода и дыма.
И вот утих визгливый хохот дня.
Упала Альфа,
плача, с траекторьи.
Ваш крик был тих,
роняясь на меня
слезами звёзд, смерзавшихся на взоре.
***
По мостовой звенят лучи, как шпаги.
Проходят тени меж сугробов вбок.
На мостовой так холодно от даги,
лучами покачнувшейся в порог.
Запела сталь, коснувшись нас при входе
навстречу ветру, к небу, в ночь
из мглы,
где тих камин на угольной породе,
золою осыпающей залы.
Камин смотрел нам в спины из-под блюда
уже давно в вине отмякших роз.
Мы здесь молились,
дожидаясь чуда,
средь бриллиантов, словно падших слёз.
На мостовой клубятся светом тени.
Вот канул высверк в ветер позади.
Как холодны в лучах клинка колени,
склонённые пред ветром впереди.
И кто-то глянул возле мрака бликом.
Бездонен город в чёрном…
в тишине…
Сникала ночь.
Ночь остывала криком
на окаймлённом шелестом окне.
***
Продольна тень на жёлтой шторке.
Сгустился свет от стен к плечам.
Под запах пряностей Майорки
они идут по рекам к нам.
Они сквозь шторы смотрят мраком,
стекая вниз тенями грёз.
Без них так гулко за бараком,
не просыхающим от слёз.
Тропа почти залита снегом,
не разродившемся к зиме.
Тропа к утру терялась в пегом
неясном свете на окне.
Качнулись лампы на морозе.
И вот почти сгустилась тень.
Она слезой мелькнула в розе,
застывшей всплеском в мёртвый день.
А чёрный след слезы на шторе
так прям и остр на желтизне.
Слеза черна на чёрном взоре,
не просыхающем в окне.
***
На окно ложатся слева тени.
Вот угас закат на стороне.
Вот сквозняк мне облизнул колени
ледяным порывом на окне.
Ниже город…
ниже, ниже, ниже…
Пахнет небом сверху из-под звёзд.
Мы запели песню о Париже,
брошенном под ветром из мимоз.
Тело рамы остро, угловато.
Снизу ветер,
словно изо льда.
Снизу город
в чёрном, где покаты
города, склонённые сюда.
Ветер, ветер тянет из-под неба.
Чуть пахнуло топливом из сопл.
Я качнулся вниз на запах хлеба,
что так мягок и душист, и тёпл.
Вот остались стены за крылами.
Ах, как тяжко, Господи, прости.
Город гас прозрачными балами,
умирая снизу на пути.